Днями перечитывал свою нычку статей про японскую нечить, и нашел упоминание дровосека, встретившего "бамбуковую улыбку"- привет чеширская сволочь! Сразу нарисовался образ Алисы-камикакуси. Ну а попутно родился еще одно жуткое исследование. Подумав немного, мы понимаем, что детский стишок "Три мудреца в одном тазу", если рассматривать его в контексте дальневосточной культуры, обретет такую же эмоциональную окраску для местных жителей, как название улицы ЯкиМанка для япоского уха. Рассказываю цепь своих рассуждений про ситш. Как известно, по аналогии с мужским нефритовым стержнем, женские органы на очень дальнем востоке именуются нефритовой пещерой и подобными милыми эвфемизмами. Совокупление же в другое отверстие широко известно в том числе и как "метание стрел в медный таз". В сочетании со вполне похожим на европейскую трактовку образа бурного моря как моря страстей(да даже и житейских, сравним с жизнью в стиле "ветра и потока") мы имеем какую-то совершенно фантасмагорически-похабную картину круговой любви, если не погони трех мудрецов за одним юношей(ибо таз был таки да, один). Особый цинизм стиху добавляет то, что мудрецы европейские( см трактат о трех обманщиках) достаточно хорошо ассоциируются на востоке с их тремя мудрецами -Конфуцием, Буддой и Лао-Цзы- основателями главных религиозно-философских учений востока. Что напрямую ведет нас к картине "Три мудреца пробующие уксус"
s43.radikal.ru/i099/1102/68/a1eef5555c26.jpg Правильную версию трактовки картины излагает например Хофф в своем "Дао Пуха"
читать дальше- Представим себе, что мы прогуливаемся по узкой улочке большого китайского города и видим магазинчик, который торгует картинами, написанными в классической манере.
Мы заходим в магазинчик и просим продавца показать нам что нибудь аллегорическое — можно и с юмором, но исполненное Непреходящего Смысла.
Продавец улыбается. «У нас есть как раз то, что вам нужно, — говорит он, — копия „Пробующих уксус"». Он подводит нас к большому столу и разворачивает один из свитков. «Прошу простить, у меня дела», — добавляет он и исчезает в глубине магазина, оставив нас наедине с картиной.
Видно, что это копия, сделанная не очень давно, но мы знаем, что оригинал был написан еще в старину, — правда, трудно сказать, когда именно. Нашим современникам сюжет этой картины хорошо известен. На ней изображены три человека, стоящие возле бочонка с уксусом. Каждый из них попробовал уксус, окунув в него палец и облизнув его.
Ощущения, вызванные этим экспериментом, отражены на их лицах.
Изображение аллегорическое, и подразумевается, что перед нами не обыкновенные люди, решившие отведать уксуса, а основатели трех великих учений Древнего Китая, сам же уксус символизирует Суть Жизни. Эти три человека — Конфуций, Будда и Лао цзы, автор самой первой из книг, излагающих основы даосизма. У Конфуция выражение лица кислое, на лице Будды написана горечь, а Лао цзы улыбается.
Конфуцию жизнь вообще представлялась довольно кислой. Он полагал, что связь времен прервалась и что жизнь, устроенная человеком на земле, не соответствует тому, что предначертано Небесами для всего сущего. Он считал необходимым свято чтить предков и соблюдать старинные обычаи и Церемонии, во время которых император, Сын Неба, играл роль посредника между бесконечностью космоса и конечностью земного существования. Конфуцианство выработало целую систему чрезвычайно сложных ритуалов на все случаи жизни; эти ритуалы складывались из тщательно рассчитанных жестов и шагов, точно отмеренного количества придворной музыки и строго определенных фраз и речевых оборотов. До нас дошла поговорка, сложенная о Конфуции: «Если циновка лежит неровно, Учитель не сядет на нее». Это показывает, сколь неукоснительно конфуцианцы соблюдали установленный порядок.
Будда, второй из трех мудрецов на картине, считал, что жизнь человека протекает в плену привязанностей и желаний, ведущих лишь к страданию, и не видел в ней ничего, кроме горечи. Мир, в представлении Будды, только и делает, что расставляет человеку ловушки, порождая у него иллюзии и доставляя ему, как и всему живому на земле, одни лишь бесконечные мучения. Покой можно найти, только «отряхнув прах этого мира» и достигнув Нирваны, что буквально означает «состояние безветрия». Буддизм, переселившись в Китай из родной Индии, претерпел существенные изменения благодаря глубоко укоренившемуся в душах китайцев оптимизму, и все же наиболее последовательные буддисты считали, что горькие ветры повседневного существования служат непреодолимым препятствием на пути к Нирване.
С точки зрения Лао цзы, естественная гармония, установленная изначально между Небесами и землей, вполне достижима для любого человека в любой момент, но искать ее следует не там, где указывал Конфуций. В своем главном труде «Дао дэ цзин» («Книга добродетели Дао») Лао цзы пишет, что земля является, по сути, отражением Небес и подчиняется общим для них законам, а не законам людей. Эти всеобщие законы управляют и ходом далеких небесных светил, и жизнью птиц в лесу или рыб в океане. Согласно Лао цзы, чем активнее человек вмешивается в предустановленное природой равновесие, тем дальше он от желанной гармонии. Чем больше принуждения, тем больше беспорядка. Во всем сущем, будь оно тяжелым или легким, быстрым или медленным, влажным или сухим, заложена его собственная Внутренняя Природа, которую нельзя изменить насильно, не причинив ей вреда. Если попытаться навязать ей извне произвольные абстрактные правила, это вызовет лишь неизбежное сопротивление. Тогда то жизнь и станет кислой.
По мнению Лао цзы, мир не ловушки человеку расставляет, а преподает ему ценные уроки. Если усвоить эти уроки и действовать сообразно естественному ходу вещей, то все будет в порядке. Нужно не «отряхивать» прах этого мира, а наоборот, «погрузиться» в него. Закономерность, которой подчинено все на Небесах и на земле, Лао цзы назвал «Дао» («Путь»). Лао цзы был убежден, что точно описать словами этот Путь Вселенной невозможно и все попытки сделать это оскорбительны как для его всемогущества, так и для человеческого разума. Однако постичь природу Дао можно, если всерьез этого захотеть и по настоящему интересоваться окружающей жизнью, от которой понятие Дао неотделимо.
В течение многих столетий классическое учение Лао цзы эволюционировало и разделилось на три направления: философское, церковное и народное, стихийно религиозное. Термин «даосизм» объединяет все три направления. Суть же этого учения заключается просто в умении правильно оценивать то, что происходит в повседневной жизни, извлекать из этого уроки и поступать соответственно. Как утверждает даосизм, подобный гармонический образ жизни неизбежно ведет к счастью. Можно с полным правом сказать, что счастливая безмятежность — наиболее характерная черта личности, идущей путем Дао, а мягкий юмор присущ даже самым серьезным даосским трактатам — таким, например, как двухтысячепятисотлетняя «Дао дэ цзин». В книгах другого «отца даосизма», Чжуан цзы, сдержанный смех автора то и дело прорывается на поверхность, подобно пузырькам воздуха в фонтане.
Почему Лао цзы улыбается на картине? (*) Ведь, говоря по правде, уксус, символизирующий Жизненную Суть, действительно неприятен на вкус, о чем свидетельствуют лица и других мудрецов. Но дело в том, что гармоническое мировосприятие, свойственное даосизму, превращает все, что другим кажется неудовлетворительным, в нечто позитивное. С точки зрения даосизма горечь и кислота — порождения сознания, не умеющего чутко воспринимать окружающее и стремящегося все переделать. Сама же по себе жизнь, если ее правильно понимать и использовать ее блага по назначению, имеет сладкий вкус. В этом и заключается основная идея картины.
(*) насчет того, почему Лао цзы улыбается, есть и другая версия: это он подбил остальных двух "мудрецов" попробовать уксус, а сам, в отличие от них, макнул один палец, а облизал - другой. А теперь пытается не заржать, глядя на перекошенные морды коллег но аналогия... НАПРАШИВАЕТСЯ...
@темы:
Япония,
вумые мысли,
Бред,
странные мысли